Вы знаете, что я родной сын ваш и брат, что я вас люблю и потому желаю знать, как течет Ваша жизнь. Чудный, многолюдный, веселый Петербург не заменит мне Вас и меня не переменит, я каков есть, таким и выйду отовсюду, не унося ничего чужого не только худого, но даже и порядочного, я не виноват, если у меня такой самостоятельный характер – упрямый характер. Мне все кажетсяся понятно, хотя и трудно, я как будто бы
все могу сделать; заимствую прямо от природы и потому мои собственные, ни от кого не
заимствованные суждения товарищи называют натуральными…”
Когда восемнадцатилетний студент Академии художеств Павел Чистяков писал это
письмо родным, он, наверное, даже и представить себе не мог, что через годы это
“заимствование от природы” приведет его к собственной и очень популярной
методике обучения художников. Что еще через много лет критик Стасов назовет его
“всеобщим педагогом всех художников”. А один из учеников Чистякова напишет:” Почти
вся реальная школа – Русский музей и Третьяковская галерея – ученики Чистякова.
Вынесите их произведения оттуда и две богатейших сокровищницы русского искусства
почти совсем опустеют…”Он был недалек от истины: учениками Павла Петровича Чистякова были Репин и Поленов, Суриков и Васнецов, Серов и Савицкий, Врубель и Грабарь, Рябушкин и Борисов-Мусатов.
“Любите природу” – главный лозунг Чистякова. “Учитесь у нее, она прекрасна. Любите
человека, небо, землю, лес, наблюдайте весь живой мир. Вдумчиво глядите вокруг себя.
Красота всюду разлита. Ищите красоту не условную, не придуманную, а ту красоту,
которую подскажет сама природа. За любовь к ней она в свою очередь раскроет вам
свои объятья и откроет все тайны, которые необходимы для художественного
произведения… Чтобы найти себя, будьте искренни. Покрепче стучитесь в дно души
своей- там чудный родник, в нем таится творчество..”
Сам он почти всю жизнь писал «Мессалину». Над этой картиной, что до сих пор
стоит в его мастерской , Чистяков работал всю жизнь. Но … так и не окончил ее.
Не окончил, наверное, потому, что был слишком требователен к себе и все, что советовал
и чему учил своих учеников, здесь, в этой картине на темы римской истории, осуществить не смог. Он был одержим стремлением к высшему идеалу, недостигаемому…
Но зато осталась Джованина — маленькая черноглазая итальянская девочка , которая
росла и взрослела под его карандашом и кистью, и теперь, в залах Русского музея,
так навсегда, навечно, смотрит в прозрачную даль…
